Лемпицка — это апофеоз современной, якобы освобожденной женщины - протофеминистского языка 30-х годов, женщины, которая восстала против традиционной домашней жизни и моды. Лемпицка ловко взращивала этот образ: большинство ее завораживающих холстов демонстрируют сильную, смело чувственную, иногда странную женщину, крутые изгибы и напряженные мышцы излучают пуленепробиваемый блеск ар-деко.
Но вот что -эта глянцевая фигура - и декадентский образ жизни, который она использовала для своей раскрутки - подверглись многочисленной критике в течение прошлого столетия.
Британский критик Вальдемар Янущак в 2004 году высмеял ее как «лжеца, сноба и обманщицу».
Недавний Артфорум в обзоре описывает ее гламур, испорченный дурным запахом заказного китча.
Эти оценки не учитывают ее непочтительное стилистическое изменение формы женской обнаженной, заполняющей пространство. «Моей целью было никогда не копировать, а создавать новый стиль», - сказала она однажды.
Уже в 25 лет она даже изобрела собственный самопрогнозирующий девиз: «Чудес не бывает. Есть только то, что ты делаешь».
Ну и она делала.
Изобретала собственный стиль.
Вообще, вся ее история — это история самоизобретения.
Хотя ее талант к мифотворчеству размыл точные биографические детали, большинство историков сходятся во мнении, что она родилась в 1898 году в Варшаве, Польша.
(Она рассказала, что ее год рождения был только в 1907 году, а ее родиной была Москва.)
Ее отец, состоятельный адвокат Борис Горкси, перевез семью в Санкт-Петербург, когда она была маленькой.
Ее школьные годы были отмечены особенно влиятельным шестимесячным туром по Италии с аристократической бабушкой в 1911 году, когда Лемпицке было 13 лет.
«В музее внезапно я увидела картины, сделанные в 15 веке итальянцами». «Почему они мне понравились? Потому что они были такими ясными, они были такими аккуратными».
Но прежде, чем перейти к живописи, Лемпицка влюбилась в молодого юриста Тадеуша Лемпицки.
Они поженились в 1916 году и родилась дочь Козетта.
Шампанское, икра, беззаботность и радость определили первые дни их брака, но русская революция быстро свела на нет все это легкомыслие. Тадеуша посадили, а затем освободили под влиянием семьи и они бежали в Данию и, наконец, в Париж.
В Париже для них настали тяжелые времена, и Тамара продала все свои драгоценности. Но это ненадолго их выручило.
И Лемпицка стала писать. Ее формы приобрели вес, твердость, и переломанные плоскости, и образные искажения кубизма. Но стиль был вдохновлен ее увлечением итальянскими маньеристами.
К 1922 году Лемпицка протирала локти в кафе с парижским авангардом; тогда она добавила аристократическое «де» к своей фамилии, усиливая мистику вокруг биографии, «нюхала кокаин и пила шипучий джин с примесью гашиша среди таких, как Андре Жид».
Лемпицка любила «искусство и высшее общество в равной мере».
Некоторые критики высмеивали твердые тела картин художницы, сравнивая их с пустыми манекенами, другие видели горячую кровь в монументальных формах, и разрывной мускулатуре.
«Ее искусство не холодное, несмотря на его точность, - писал один рецензент в 1930 году.
Ее портреты живы и даже галлюцинаторны».
В начале 1930-х годов ее студию, роскошную квартиру в стиле ар-деко, продолжали наводнять портреты и эротические ню. Известность просочилась в США, и богатые начали заказывать картины.
И вот почти наши дни – конец ХХ века.
В 1980-х и 90-х годах картины Лемпицки нарисовались в собраниях голливудской элиты. Мадонна, Джек Николсон и Барбра Стрейзанд сгребли полотна.
И совсем недавно ее ценность расцвела на вторичном рынке.
Теперь она стоит миллионы.
Действительно, портреты и ню Лемпицки начала 20-го века остаются наиболее яркой гранью ее наследия - свидетельством ее проницательности, стилистического бунтарства, дерзкой чувственности и неослабевающего самоопределения.
«Я была первой женщиной, которая сделала чистую живопись - и это было успехом», - сказала она однажды. «Среди ста картин вы всегда сможете узнать мою. И галереи стали помещать меня в лучшие комнаты, всегда в центре, потому что моя живопись привлекала людей».
Journal information