Пост о Вальтесс де Ла Бинь – парижской куртизанке, писательнице и актрисе вызвал много гневных комментариев, например, таких: «почему же так принято восхищаться и воспевать б**дей?» Давайте попробуем разобраться. Но сначала – что такое прекрасная эпоха.
Прекрасная эпоха – это условное обозначение периода европейской в первую очередь французской истории между последними десятилетиями XIX века и 1914 годом.
В ту пору Париж был одержим проститутками. Куртизанки (как известно, дорогие любовницы политиков, бизнесменов и князей) выросли из нищеты, и в новом статусе наслаждались блеском и очарованием богатой элиты города.
Надар, Портрет Эдуарда Мане, ок. 1867-70
Они поражали воображение эпохи не только своими роскошными квартирами и роскошными драгоценностями, но и влиянием, которое оказывали на некоторых из самых известных людей того времени.
Ну, вот …, и художники той эпохи были тоже очарованы этими дамами: французская живопись, рисунок и скульптура того времени изобилуют изображениями куртизанок.
«Художники рисовали то, что было вокруг них, что они на самом деле видели», - сказал историк Анка Мюльштейн.
Вместо того, чтобы рисовать аллегории или исторические темы, они изображали то, что встречали в повседневной жизни.
Хотя эти художники сосредоточились на одной и той же теме, они изображали ее по-разному. Эдгар Дега писал более социально приемлемый мир театра и танца, сексуально туманную сферу.
Его картины не были монументальными; девушки редко смотрят на зрителя, они больше похожи на непритязательных и обедневших танцоров.
Олимпия
С другой стороны, Мане предпочитает большие холсты. Проститутку он изобразил с изысканностью, она у него очень женственная и смело смотрит на зрителя. Речь идет о его картине 1877 года - Нана.
Хотя сегодня полотном гордится музей, история его признания не так воздушна.
Ее не приняли моралисты (вроде тех, что возмущаются на постах, посвященных Прекрасной эпохе с ее моделями).
В то время мир искусства с салонной живописью был комфортным для них - раскрашенные тела с тяжелой дозой востоковедения. Идеализированные, далекие от жизни, застывшие в роскошных интерьерах или сказочных пейзажах, они не оскорбляли взоры)).
Нана
А тут вдруг современная куртизанка, «симпатичная девушка, практически подмигивает вам, практически высмеивая старика с его шляпой», - отмечает Мюльштейн, чья книга «Перо и кисть» исследует отношения между французскими художниками и писателями 19-го века.
«Тот факт, что она выглядела симпатичной, привлекательной ... очень довольной собой, это, вероятно, было шокирующим».
Французский академический салон, единственный реальный путь к художественному успеху в Франции 19-го века, недопустил картину к выставке 1877 года.
Но Мане нашел способ показать работу. Вместо салона он повесил ее в окне магазина безделушек на бульваре Капуцинов, одной из главных улиц Парижа.
Картина стала популярном аттракционом, ночным изобразительным каламбуром нарисованной проститутки, показанной на той же улице.
В конце концов они были реальной ночной жизнью Парижа, «настоящие живые люди», - говорит Мухльштейн. «Если вы смотрите на картину Нана, то и она смотрит на вас».
Она - человек - вы не можете просто отбросить ее в сторону, как если бы вы столкнулись на улице с девицей лёгкого поведения. Внезапно вы оказались с ней лицом к лицу.
Тогда это вызывало дикое возмущение, как показала жизнь, у некоторых вызывает и сейчас.
Натурщицей к этому полотну и к «Завтраку на траве» послужила Мёран, чувственная, огненно-рыжая красавица, она не была куртизанкой, но ее образ был настолько живым и естественным, что навевал именно такие ассоциации. Это даже повредило ее репутации, которую она потом отстояла. Мёран была художницей.
А в 1882 году, за год до смерти, Мане представил свою самую скандальную и последнюю большую работу - "Бар в Фоли-Бержер". Как и на "Завтраке на траве" и "Олимпии" на этой картине была изображена рыжеволосая женщина, которая смотрит на зрителя. На этот раз, моделью была не Мёран, а проститутка, ночная бабочка Парижа. История картины освещена многими в Сети, не буду на ней останавливаться. Просто посмотрите – она чудесна, полна смысла и на ней живая, настоящая, не идеализированная женщина.
Вот эскиз.
А вот бар Фоли-Бержер, фото 1880
Здесь витал дух нового времени, дух нового Парижа, здесь развлекались приличные мужчины и неприличные женщины).
Здешних барменш Ги де Мопассан называл «продавщицами напитков и любви».
И сегодня, восхищаясь картинами Мане, Гервеса и Курбе, Жерве, Будена и Форена, рассматривая женские нежные или чувственные портреты – зачастую мы смотрим на лица парижских куртизанок. Потому что они были настоящей живой жизнью Прекрасной эпохи. Маркером.
Надуманные вычурные сюжеты академистов уходили в прошлое – их время кончалось, и девушки Монмартра заполнили полотна художников.
еще на эту тему
еще на эту тему
